– Моя дорогая, я здорова, как бык, – хохотнула писательница. – Если только ты не имеешь в виду раннее слабоумие или что-то типа того… Успокойся. Ничего подобного. Я отлично себя чувствую. Крепка, как лошадь. Извини за сравнения с животными. Я уже дважды сравнила себя с ними. Черт, нехороший знак!

– Я не шучу. Ты всегда поручала мне следить за ходом автограф-сессий. Всегда просила меня сопровождать тебя в поездках. И вот теперь ты берешь нас обеих. И у меня возникает законный вопрос: если с тобой всё в порядке, если у тебя нет проблем со здоровьем, то, может, с тобой происходит нечто такое, о чем я должна знать?

Клэр взяла еще несколько оливок и пристально посмотрела на Рори.

– О чем ты? – спросила она.

– Не знаю. Я спрашиваю, потому что мне тревожно за тебя. Послушай, я понимаю, что она нужна тебе в Шафтсбери. Она занимается твоей почтой, составляет график мероприятий, договаривается о встречах и даже убирает твой дом и готовит для тебя еду. Но сверх всего этого… Клэр, скажу честно. Мне кажется, она слишком глубоко влезла в твою жизнь.

– Потому что я привезла ее с собой в Лондон? Подумаешь! Это ведь ничего не значит. Она хотела увидеть своего сына. Он живет недалеко отсюда, и Каролина сегодня днем проведала его. – Как и Стэтем, ее собеседница, прежде чем продолжить, бросила взгляд на лестницу. – Подумай сама. Ее младший сын погиб три года назад, незадолго до того, как мы с тобой познакомились. Он совершил самоубийство. Причем даже при всем желании это невозможно было принять за несчастный случай. С тех пор она сама не своя. Я отлично ее понимаю: она потеряла дорогого для нее человека, а когда такое случается, тот, кто остался в живых… – Клэр, по-видимому, уловила настроение Рори, потому что поспешила добавить: – О, боже! Извини…

– Всё в порядке. Фиона не убивала себя.

Эббот кивнула и нахмурила лоб. Редактор поняла: ее собеседница решила, что ляпнула лишнее – не иначе как из-за вина. Они все из-за него слегка поглупели.

Арло заснул у ее ног и теперь негромко похрапывал. Стоило ей посмотреть на него, как у нее тотчас защемило сердце – так всегда пишут в романах – от любви и нежности к этому милому существу.

– Я бы точно умерла без этой чертовой собачонки, – неожиданно призналась Виктория.

– Ну, уж вряд ли. Лучше скажи спасибо своему собственному мужеству. А вот у Каролины его нет. Она так и не сумела справиться со своей потерей – за исключением того, что пришла ко мне работать.

– Это она тебе так говорит?

– Я сама это вижу.

– И ты пытаешься сделать для нее то, что сделала для меня? Даешь ей время и место, просто для того, чтобы… Я не знаю… чтобы просто вернуться к жизни?

– Я просто даю ей работу.

– Но она хотя бы хорошо ее выполняет?

– Не особенно. По крайней мере, не всю.

– Тогда почему бы ей не заняться чем-то другим? Допустим, только вести твой дом?

Клэр встала из-за стола, чтобы убрать остатки еды. При этом ей не хотелось тревожить спящего Арло, и она сказала Рори, чтобы та оставалась на месте.

Писательница любила этого поганца, пусть даже и не так сильно, как его хозяйка, и относилась к нему с не меньшей благодарностью: без Арло Стэтем никогда бы не вернулась к нормальной жизни.

– Я пыталась, но она наотрез отказалась, – сказала Эббот. – Вообще-то, в самом начале она вела мой дом, но все время заявляла, что способна на большее. Изыскания, идеи, поиск нужных людей для интервью, редакторские услуги, разработка и поддержка веб-сайта, работа с «Твиттером» и блогами, целый пласт работы, который в издательстве ты заставила бы меня делать самостоятельно и от которой я бы точно отлынивала. Она попросила меня дать ей возможность проявить себя, показать, что она может быть мне полезна, и я – за мои грехи – решила дать ей этот шанс. Господи, дорогая, да разве я могла поступить иначе? Кто знает, подумала я, вдруг здесь, в Шафтсбери, я открою настоящий кладезь талантов?

– И как? Что из этого получилось? Она помогает тебе работать над следующей книгой? Она ведет от твоего имени блог? Обеспечивает тебе популярность за счет «Твиттера»?

Клэр завернула салями в бумагу и принялась раскладывать оливки и виноград по отдельным коробочкам.

– Думаю, ты сама знаешь ответы на эти вопросы, – вздохнула она.

– Тогда почему ты не уволишь ее? Или хотя бы не скажешь ей: «Боюсь, моя дорогая, тебе придется вести дом. Потому что все остальное – не твой уровень. Точка.»?

– На самом деле все не так просто.

Рори нахмурилась. Эббот явно что-то недоговаривала. Редактор чувствовала это едва ли не кожей, как тех призраков гугенотов, бродивших ночью по улицам Спиталфилдс – казалось, протяни руку, и ты прикоснешься к ним.

– Скажи мне, почему. Пожалуйста, – попросила Стэтем.

Клэр – в этот момент она убирала еду в холодильник – как будто задумалась над ее просьбой. Впрочем, ответила она лишь после того, как вернулась к столу и села.

– У нас, женщин, есть обязательства друг перед другом, каких нет у мужчин. Я всю жизнь пыталась следовать этому принципу.

– Так было у тебя со мной. Я знаю.

– Поэтому когда я познакомилась с Каролиной – это было на заседании Женской лиги в Шафтсбери – и услышала ее историю, то подумала, что просто обязана протянуть ей руку помощи, если это хотя бы в малой степени избавит ее от страданий. Самой мне удивительно везло в жизни, и поэтому я…

– Ты выросла у черта в заднице, на овцеферме на Шетландских островах. У тебя был брат, который однажды ночью…

– Да. Верно. Давай не будем об этом, прошу тебя. Куда важнее то, что у меня были родители, которые верили в меня, дали мне отличное образование и возможность путешествовать по миру. Я провела удивительный год в Юго-Восточной Азии, где у меня открылись глаза: я увидела, как живут женщины в том мире, где господствуют мужчины, не говоря уже о настоящей нищете, и что они вынуждены терпеть. И так далее и так далее. А Каролина рано, хотя и неудачно, вышла замуж, лишь бы только уйти от матери, но так и не смогла обрести собственную силу и смысл жизни. Подобно другим женщинам, этим смыслом она сделала своих детей. А потом один из сыновей покончил с собой. В моей жизни мне не приходилось сталкиваться с чем-то подобным. А когда кому-то везет, как повезло мне… – Клэр пожала плечами. – По-другому я тебе это объяснить не могу. Скажу лишь, что такой уж я человек.

Рори задумалась. Все, что сказала ей подруга, было правдой. Клэр Эббот действительно верила в женскую солидарность. Она прожила большую часть жизни в этом убеждении. Так что не было ничего удивительного в том, что она делала для Каролины Голдейкер. И все же Стэтем было тревожно.

– Да, похоже, я должна с тобой согласиться, – сказала она, слыша сомнение в собственном голосе. – Но… надеюсь, она не мешает тебе в работе над новой книгой? Кстати, как та продвигается? Она должна стать блестящим продолжением «Дарси». Скажу честно, у меня слюнки текут каждый раз, когда я думаю об этом.

– В данный момент продвигается со скрипом – мешает вся эта шумиха по поводу «Дарси». Но, дорогой редактор, я обещаю сдать ее в срок!

– Если не сможешь, сообщи мне. Мы вытащим ее из каталога.

Клэр отмахнулась.

– Я всецело отдаюсь делу. Как говорится, кую железо, пока горячо. Ты сама отлично знаешь, – заявила она. – Я намерена сдать ее в срок, чтобы нам с тобой и дальше жить безбедно и счастливо, сытыми и знаменитыми.

Июль, 31-е

Шагая через лабиринт зоны безопасности, Линли не сразу понял, что женщина, ждущая его возле одного из лифтов, – это Доротея Гарриман. Он еще ни разу не видел секретаршу читающей книгу и по этой причине не сразу обратил внимание на ее элегантный костюм и идеально уложенные светлые локоны, служившие своего рода визитной карточкой Доротеи. Томас окончательно узнал ее лишь после того, как она окликнула его, как обычно, присовокупив к его фамилии звание.